Ввиду очевидной неопределенности понятийного свойства предлагаю обратиться к нашей палочке-выручалочке из практически всех или многих затруднительных случаев духовной жизни – «Толковому словарю живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля. А попутно заметим. Ведь по национальности Даль – нерусский. Он из семьи обедневших датских дворян, подавшихся в XVIII столетии на службу русской короне. И вот, пожалуйста, потомок датчан учит нас, русских недорослей, нашей же русской премудрости, нашему живому великорусскому языку. Вот уж поистине нет пределов расточительности и небрежности русского человека. Пушкина нам трактуют все подряд, кроме русских. Значение Льва Толстого раскрыл еврей Шкловский, Достоевского – Кирпотин, православных философов – полячок Зеньковский, русскую живопись – немцы Грабарь и Бенуа. Ну что тут скажешь? Тут можно только повторить незабвенного Александра Трифоновича Твардовского – тут ни убавить, ни прибавить… Все ясно с нами. И так ведь во всем, черт побери. Пока нам не растолкуют идеи и чаяния нас самих же иностранцы, обычно с Запада, не поверим. До чего дошло, основоположник русской современной словесности и истории в частности – по крови татарин Николай Михайлович Карамзин!

А может, в этой нашей небрежности и есть корень нашей широкости, в которой как раз и кроется разгадка географии русской души? Куда ни пойдешь-поедешь – везде все и все есть! На любой вкус, на любые привычки и притязания. Не хочешь слушать нас, сочиняй нам же про нас же. Сойдет. Только – живи. В этой уживчивости с иностранным, чужим нам по духу и мысли – соль русской духовности, главная отгадка, почему среди нас живут 150 народов и никто из них не только никуда не исчез, как индейцы или кто-то там еще, а наоборот, укрепился численно и материально.

Так вот, в первом томе словаря Даль пишет, что «дух – бестелесное существо, обитатель не вещественного, а существенного мира, бесплотный житель (теперь внимание, читатель!) – недоступного нам духовного мира». Вот как – недоступного нам, то есть, как это понимать? Непонятного? Или недоступного с точки зрения, что мы туда не можем ступить без последствий для своего материального и иного состояния? Даль, желая снять эту неразборчивость, пытается уточнить – по отношению к человеку слово «дух» разумеют как душу его, «высшую искру Божества», ум и волю или же стремление к небесному.

Касается Даль и других слов. Например, «духовный» – бесплотный, нетленный, из одного духа и души состоящий. И затем, объясняет о чем речь – все относящееся к Богу, церкви, вере, все относимое к душе человека, все умственные и нравственные силы его, ум и воля. Заметьте это. Даль в духовном видит целый набор ключевых, я бы сказал, качеств человеческой природы, сути его как именно человека, то есть существа, отличного от Бога, до которого он не дорос и не дорастет никогда, но и от животного тем, что имеет душу живую, которую Даль дополняет еще двумя ключевыми компонентами – умом и волей.

Еще перевернем страницу далевого словаря. Смотрим. «Душа» – бессмертное духовное существо, одаренное разумом и волею, в общем значении человек, с духом и телом. Выходит, по Далю, человек – это существо одаренное или олицетворяемое им с духом, дополненным телом, в котором этот дух живет и развивается. В общем, дальше религиозного понимания категории «духовность», как и у всех русских мыслителей, писавших до него, не идет. Духовный – значит небесный, божественный. Ну, а если перевести на мирской язык? Духовный – значит высший по значению идеал жизни человеческой, значит стремление к недостижимому при жизни высшему состоянию ума и воли. Может так?

Иначе зачем бы целая часть русских философов-эмигрантов (И. Ильин, Г. Федотов, Н. Лосский) стала писать о болезни духа части народа. Отступили от Бога, от правды духовной, учинили кровавую бойню революции и гражданской войны, значит, повредились духом. Их не ругать, а жалеть надо. Собственно, так эти философы по большей части и поступали, отнюдь не осуждая и не виня в совершенном за 1914–1921 годы и позднее собственно русский народ.

Различают индивидуальную и коллективную духовность. Первая отражает состояние отдельной личности. Вторая – социального слоя, группы, нации. Скажем, высшим проявлением коллективной духовности советского народа стала Великая Отечественная война. Без этой духовности – и вот здесь мы подходим к определению духовности державной – вряд ли Советская армия разгромила бы немецкий, а затем и японский фашизм. Кстати, в войне слились воедино коллективная и индивидуальная духовность народа и подавляющего большинства отдельных его составляющих личностей.

А как обстоит дело с толкованием слов «держава», «державность»? Можно сказать никак. Я просмотрел все энциклопедические словари: от «Большой советской энциклопедии» до изданного в 1999 году «Большого толкового энциклопедического словаря» – и ни в одном не обнаружил даже самого упоминания указанных слов. В «Словаре исторических терминов» (Спб., 1998) очень скупо, всего в 11 (!) тощих строках, разъясняется, что держава – это независимость, могучее государство. Эмблема власти монарха: шар, увенчанный крестом, представляющий собой символ владычества над землей. Поясняется также, что впервые изображения державы в виде этого самого шара встречаются в 27 году до нашей эры на монетах римского императора Августа. На шаре была установлена статуя богини Победы. Что касается России, то здесь эмблема державы появилась из Польши. Первым ее использовал при венчании на царство Лжедмитрий I в 1605 году. В постоянное пользование эмблема вошла с созданием Петром I Российской империи и представляла собой шар из синего яхонта, осыпанного бриллиантами. Вот и все, что интересующийся этой темой человек может узнать из нашей научной литературы. Что и говорить – не густо!

Поэтому опять-таки обратимся к «Толковому словарю» Даля. И в этом вопросе он лучше и глубже всех до- и послесоветских словарей по существу. Держава – это содержанье, уход, забота. Это – расход, потребление, издержка. Это – крепость, сила, прочность, твердая связь, надежность в скрепе. Это – владычество, могущество, за что можно держаться, ухватиться, поручни, ручка, скоба или хватка. Это – земля, государство, самостоятельное владенье, народ и правительство его. Наконец, самое последнее, то, что наши «историографы» видят самым первым и чуть ли не единственно важным в понятии «державности» – одна из регалий, золотой шар с крестом наверху, царское яблоко.

А? Насколько датчанин по мысли и радению за свое Отечество и державу Владимир Иванович Даль мыслил дальше и объемнее своих и наших современников. В корень глядел. В его определении державы и державности заложена самая суть проблемы, то, что и составило основу русской государственности – покоящейся на ней духовности. Или наоборот, основу духовности и стоящей на ней государственности.